Город Ейск и станицы

Отношения между городом Ейском и станицами казачьего Черноморского войска, на земле которого он расположился, были, мягко выражаясь, довольно натянутые.

Как вспоминали старожилы, на первых порах черноморцы всячески старались тормозить жизнь горожан. В спорах за море и рыбную ловлю едва дело не доходило до смертоубийства. В особенности горожане много терпели обид от полицейских, должность которых в Ейске несли сначала черноморские казаки. "Они не оберегали, а разоряли бедных горожан", - вспоминали старожилы.

Казаки цепко держались за свою землю, подаренную им великой Екатериной, и с неодобрением смотрели, как на этой земле селятся какие-то "москали". Известно, что казакам запрещалось жить в черте города. Когда в 1848 г. начал строиться город, жителям небольшого казачьего поселка, оказавшегося в городской черте, пришлось переселиться на балку Широкую (сейчас Широчанка). Это тоже не способствовало взаимопониманию. Трудно решался вопрос о наделении города выгонной землей. Казаки насмерть стояли за свою землю, и, хотя городские власти почти ежегодно хлопотали об увеличении выгона, дело продвигалось туго. Из годового отчета начальника портового города Ейска за 1854 г. следует, что под город было отведено выгонной земли 2392 версты 897 сажен, под городскими зданиями находилось 224 десятины, под рыболовные заводи - 34 десятины, под большую дорогу к пристани - 42 десятины, под малую дорогу к рыбным заводам - 4 десятины, под озерами - 1 десятина, песками -14 десятин. Тогда же горожане арендовали у Черноморского войска 15 тысяч десятин для посева. И лишь в начале XX века благодаря стараниям городского головы В.В. Ненашева у города было уже 7 тысяч 747 десятин под выгон. Половину этой земли ейчане засевали, а вторую половину отводили под выпас трех городских стад. Дополнительно к этому ейчане еще брали в аренду у казаков 35 тысяч десятин земли.

Станичники всегда чувствовали скрытую угрозу, исходящую от города. От него исходили всевозможные земельные реформы, эксперименты, нарушавшие сложившиеся устои станичной жизни. Пожалуй, тень этой многолетней неприязни сохранилась до сих пор.



наверх